Нас, курсантов автошколы, здесь, на полигоне несколько десятков. Только что с башни приземистой гусеничной машины, окрашенной в защитный цвет, сорвалась маленькая серебристая ракета и, петляя, понеслась к еле видимой мишени у кромки леса. Через несколько секунд, сделав последний зигзаг, она ударила по зеленому силуэту «танка». Мишень перестала существовать.

— Вы видели пуск управляемой противотанковой ракеты, — продолжил свои объяснения капитан в защитной полевой фуражке и в таком же кителе с эмблемами мотострелка на петлицах, — Боевая машина пехоты может поражать не только однотипные машины, но и более защищенные броней танки противника.

Перед этим юркая бронированная машина, ныряя по ухабам полигона, стремительно наступала на условного противника, ощетинившись язычками пламени автоматных очередей с обоих бортов. Останавливаясь на секунду-другую и сделав выстрел из орудия или прогремев пулеметной очередью, снова устремлялась вперед, ныряя в воронки, вздымаясь над брустверами окопов, проскакивая через языки пламени горевшего кустарника.

Теперь она стояла с откинутыми люками экипажа и десанта, с распахнутыми дверцами в корме, через которые хорошо были видны обтянутые дерматином мягкие продольные сиденья.

— А теперь познакомимся с машиной поближе. Начнем с боевого отделения…

Я немного отвлекся и не слышал, что говорил наш руководитель о размещении десанта. Глядя на закрытые броневыми крышками амбразуры в стальных бортах, за которыми удобно располагаются мотострелки, я мысленно перенесся к кадрам кинохроники времен минувшей войны: тяжелый марш пехоты с шинельными скатками через плечо, потные, запыленные лица, открытый всем смертям солдат с трехлинейкой в руках, наступающий сквозь ливень свинца, а за ним артиллерийский расчет, вручную катящий маленькую противотанковую пушку. Разве сравнить все это с только что увиденным? Здесь и десятка солдат нет, а у них на вооружении кроме автоматов еще и пулеметы, пушка, стреляющая кумулятивными гранатами и поражающая броню танков, ПТУР, которую мы только что видели.

— …через верхние люки ведут огонь из противотанкового гранатомета или ручного реактивного зенитного комплекса, — услышал я опять голос офицера.

Вот оно что! Мотострелок может теперь бороться и с противником в воздухе.

— Ознакомимся с установкой вооружения, — пригласил нас капитан к низкой конической башне. — Всем комплексом вооружения, размещенным в башне, управляет один человек — наводчик-оператор.

Мы свесились над открытым люком башни. Если снаружи ее поверхность ровно отсвечивала защитной краской, то белая эмаль внутренних стенок лишь кое-где просматривалась между многочисленными блоками, пультами, приборными щитками и толстыми жгутами кабелей в серебристой металлической оплетке. Слева от вороненого замка орудия выделялся блестящим голубоватым окуляром массивный корпус прицела.

Казалось невероятным, что один человек управляется с таким множеством приборов.

Красные кумулятивные гранаты полукругом охватывали подбашенное пространство. Из дальнейших объяснений мы узнали, что хозяин башни нажатием кнопки приводит в действие целую систему: орудие устанавливается в определенное положение, конвейер подводит очередной снаряд, и механизм заряжания подает его к орудию. Правее орудия — пулемет.

— Ну а теперь, — присев около маски пушки на башню и жестом позвав нас к себе, продолжал наш армейский преподаватель, — перейдем к более знакомому вам делу — механизмам управления и силовой установке.

Механик-водитель в черном берете с солдатской эмблемой поднял ребристую крышку на скосе передней брони. В общем-то здесь все было знакомым: двигатель, коробка передач, тяги управления. Не такие, конечно, как на автомобиле, но вполне понятные. Да и на месте механика-водителя, слева от двигателя, все тоже показалось знакомым: педали, очень характерные для автомобиля, рулевая колонка с рычагом переключения передач, щиток приборов.

Я первым успел скользнуть в люк, но никак не мог приспособиться, чтобы получше рассмотреть малое пространство отделения — голова осталась над броней.

— Видно ростом вымахал, — улыбнулся офицер, — в машину не помещаешься.

Действительно, как же закрыть крышку люка?

— Поверните рычаг сиденья, — подсказал офицер. — Вот он, под левой рукой.

Я двинул рычаг вниз, и сиденье плавно опустило меня к полу машины.

— Теперь вы из положения «по-походному» переместились в положение «по-боевому», при котором механик-водитель управляет машиной с закрытым люком.

Я осмотрелся детальнее. Рулевая колонка есть, но вместо привычного рулевого колеса — слегка выгнутые удобные рукоятки. Щиток приборов — такой я представлял на самолете — десятка полтора тумблеров, кнопки, закрытые крышками, сигнальные лампы, застекленные шкалы…

— Двигатель развивает мощность 300 лошадиных сил, — продолжал свой рассказ командир мотострелков. — С такой мощностью он позволяет двигаться со скоростью до 65 километров в час.

— А на воде? — задал кто-то вопрос.

— На плаву машина движется за счет перематывания гусениц. Могут возникать помехи движению — встречная волна, ветер, но менее 7 километров в час не бывает.

— А трудно водить такую машину?

— Для классного специалиста БМП—1 очень удобна в управлении, но без хорошей подготовки и она может оказаться строптивой. Впрочем, попробуйте.

— А можно? — раздался сомневающийся голос.

— Вообще-то, за штурвал без классного удостоверения у нас не пускают, но под руководством механика-водителя, как гостям, доверим. Вот вы и заводите, — кивнул мне капитан.

Я немного растерялся. Нужно бы поставить рычаг коробки передач в нейтральное положение, это понятно. Но зачем на колонке еще один, слева? А где стояночный тормоз? Да и тумблеры с надписями «НАСОС», «БЦН» и другие не зря поставлены;

— Давай-ка я помогу, — сказал механик-водитель, хозяин БМП.

Как-то удивительно быстро он перебросил в нужное положение рычаг коробки, покрутил вентиль воздушного баллона и одновременно нажал на кнопки «ПУСК ВОЗД» и «НАСОС».

Двигатель несколько раз недовольно фыркнул, выбросил белое облако дыма и заработал ровно и спокойно.

— Садись, — сказал мне водитель, вылезая из люка. — Не бойся, я подскажу.

Изрытое гусеницами, перепаханное воронками поле открывалось мне в трех узких призмах смотровых приборов. Я затянул ремешки ларингофонов танкошлема и подсоединил разъем к гнезду аппарата на борту. Вместе с несильным потрескиванием услышал голос инструктора: «Первую, вперед!» И, так как я замешкался, он подсказал: «как на старом «Москвиче».

Ага, значит, рукоятку на колонке на себя и вверх. Выжал левую педаль (здесь это — педаль главного фрикциона) и перевел рычаг в положение первой передачи, отпустил стояночный тормоз. Прибавил обороты, отпустил педаль «главного». Машина двинулась плавно, как автомобиль.

— Больше обороты, вторую! Через нейтраль и опять вверх!

Есть, перешел на вторую. Бросил взгляд на самый большой прибор в центре панели — уже 19 км/ч. Самостоятельно перешел на третью. Быстро разгоняется машина, стрелка уже около цифры «28». К штурвалу еще не притрагивался, гусеницы не дают машине свернуть в сторону.

— Объезжай валун! — раздалось в шлемофоне.

Я прозевал, увлекшись переключениями, валун был совсем рядом. Повернул штурвал, как руль машины, влево. Он неожиданно мягко уступил мне, и БМП плавно повернула, повинуясь моим рукам. Так, а теперь вправо. Удивительно легко управляется машина! А если попробовать через воронку?

Вот она, почти круглая, с выбросами земли по краям. Нос машины полез вверх, закрыв от меня горизонт, а затем резко опустился. Взревел на больших оборотах двигатель, освободившись от нагрузки, гусеницы сильно ударились о дно ямы.

— Замедленную, обороты прибавь! — прокричал механик-водитель.

Я резко нажал на педаль, потом попытался перейти на низшую передачу. Поздно, двигатель заглох.

— Тормоз! Ставь на стояночный!

Я успел удержать машину на месте и подтянул на себя рукоять стояночного тормоза. БМП так и осталась стоять, подняв вверх остро скошенный нос.

— Я же тебе говорил, замедленную передачу включи, — услышал я в наступившей тишине. — На низшую переходить не обязательно, на коротком препятствии мы замедленной передачей пользуемся, вот рычаг — на рулевой колонке. Ну, а дальше я сам…

На исходной меня встретили кто смешком, а кто с уважением — все-таки я вел боевую машину.

— Легко управлять? — спросил кто-то.

— Легко тому, кто знает и умеет, — ответил за меня капитан. — А знать надо многое. Как облегчить запуск двигателя подогревателем в холодное время, как преодолевать водные преграды, как регулировать приводы управления, пользоваться прибором ночного вождения. Да и наводчика-оператора надо уметь подменить.

На БМП, которая стояла недалеко от нас, экипаж натягивал гусеницу. «Вот уж тут никакие кнопки и рычаги не помогут», — подумал я. И спросил:

— А сколько весит одна гусеница?

— Шестьсот сорок шесть килограммов, — услышали мы ответ, — так что бицепсами поработать и на этой машине приходится, не забывайте об этом. Да и выносливость нужна, марш и «бой» — не загородная прогулка. Конечно, здесь, в армии, мы основательно займемся вашей физической подготовкой, но и теперь время терять не советуем. Надо накачивать мышцы.

А, прощаясь, капитан сказал:

— Слышал я, что пехоту кое-кто по незнанию называет «непрестижным» родом войск. Думаю, вы сами убедились, что это неверно. Старой пехоты давно уже нет. Приходите к нам в мотострелковые.

А. АЛЕКСЕЕВ

Журнал «За рулем» № 5 • Май • 1984

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области